Я обожаю этот город и всегда пользуюсь малейшей возможностью, что бы вновь и вновь приехать сюда и просто побродить по его узким улочкам. Город, который всегда со мной. Этот город - Цфат.

Бугры горбатых рыжеватых гор,
Верблюдами разлегшихся по склонам.
Бесплодья цвет, где редко жадный взор
Утешится пятном темно-зеленым.

Угрюмых гор осенний караван,
Уставший от бесцельных путешествий,
От пестрого однообразья стран,
От скуки облаков, песков и бедствий.

Он слишком долго нес - и ночь, и день -
Убогий скарб людской: дома и гробы.
Тысячелетний груз и дребедень
Бессильной веры, непосильной злобы...

Теснящихся уступами домов
Таинственные голубеют кубы,
Стада камней, верблюдов и ослов,
Ослиный рев, томительный и грубый,

И вновь - всерастворяющий покой
Над вечностью библейскою, заклятой.
И сквозь стеклянный неподвижный зной
Мне слышен Бог, склонившийся над Цфатом.

Довид Кнут

Из цикла "Прародина" 1937

 ВСТРЕЧА



Ничего не поймешь, ни о чем не расскажешь,
Все пройдет, пропадет без следа.
Но вернешься домой, но вернешься - и ляжешь,
И поймешь: не забыть никогда.

Я не помню, о чем мы с тобой говорили,
Да и слов не ищу - не найду.
Ни о чем не расскажешь... Пахло липой и пылью
В бесприютном вокзальном саду.

Но как будто мне было предсказано это,
Будто были обещаны мне
Кем-то (кем - я не помню...), когда-то и где-то -
Этот вечер и встреча, пятна зыбкого света,
Беспредельная ночь в вышине...

Будто было когда-то обещано это:
Ненасытные руки твои,
Ветер, запах волос, запах позднего лета,
Скорбный голос, любовною скорбью согретый,
Темный воздух последней любви.

Довид Кнут

Из сборника "Насущная любовь" 1938

О ЛЮБВИ, О СУДЬБЕ...



Пыльный запах листвы, черный ствол над скамейкой зеленой.
Крепким каменным сном спят уставшие за день дома.
Нарастающей массой печали - и грустью огромной -
Надвигается ночь, разливается серая тьма.
В мире ходит беда, бродит ветер и зреют ненастья.
Скорбь витает над миром и дышит на нас горячо.
А в дрожащих руках бьется-бьется непрочное счастье,
А в усталых руках - непосильное счастье мое.

Как вчера, мы сегодня с тобою расстанемся скоро.
И, слабея в борьбе с многоликой и темной судьбой,
После дней и ночей - лжи, смиренья, труда и позора,
Мы в назначенный вечер увидимся снова с тобой.

А потом будет день (и, поверь, он придет, он настанет),
День - такой, как другие (никто наших слез не поймет...),
Когда я не приду или ты не придешь на свиданье,
Когда кто-то уже никогда ни к кому не придет.

И от наших речей, и от радости нашей жестокой,
И от наших ночей - уцелеют, быть может, стихи,
Только горсточка слов, старомодные стыдные строки
О любви, о судьбе, о любви, о тебе, о любви.

Довид Кнут

Из сборника "Насущная любовь" 1938

Подумать только, сколько есть людей,
Которых в этой жизни мы не встретим -
По ленности, по грубости своей,
Из-за имен, глаголов, междометий.

И сколько их, которых в этот час
Бог знает где - поблизости, быть может,
Такая ж греет радость, что и нас,
И то же слово трудное тревожит.

Сообщники безвестные мои,
Быть может, вы сейчас со мною рядом
На том же страстном гибнете пути
Без веры и надежды на награду!

И вот, когда-нибудь, в полях иных,
В непоказуемом премудром свете,
Мы незнакомцев городов земных
Нечаянно и благодарно встретим.

И лишь тогда, с великой высоты
На мир земной невозмутимо глядя,
Узнаем переулки и мосты
И городской знакомый чахлый садик...

И мы поймем в тот дружелюбный час,
Мы с поздним сожалением узнаем,
Что в ночи одинокие не раз
Одна вела нас улица ночная...

Когда опустошен и одинок -
Непоправимо, горестно - был каждый,
Незримый брат (то видел только Бог!)
Томился той же пустотой и жаждой.

Довид Кнут

Из сборника "Вторая книга стихов" 1928

...Протяжный звон песка
И горький зной земли обетованной...
Да будет вам стопа моя легка,
О, кости гулкие прошедших караванов.

Благослови, творящая рука.
Благослови единожды и дважды -
Я до конца дошел, не расплескав
Любви, смирения и жажды.

Довид Кнут

Из сборника "Вторая книга стихов" 1928

Из четырех святых городов Израиля Цфат - один из самых молодых.  Город находится в центре Верхней Галилеи и раскинулся на вершине горы на высоте 900 метров над уровнем моря. С плоскогорья открывается удивительно красивый вид на Верхнюю Галилею. Воздух здесь чистый и прозрачный, климат очень здоровый. Отсюда видно все озеро Киннерет с окрестностями, и поэтому одно из объяснений названия "Цфат" — связь с корнем "наблюдать". Славу город приобрел, когда в ХУ1-ХУП вв. целая плеяда известнейших раввинов-мистиков из Испании и Португалии переселилась сюда. С тех пор религиозные евреи не покидают Цфата. Некая невидимая сила тянет сюда и людей искусства. В Цфате селятся поэты, музыканты, художники, скульпторы. Сегодня в городе всего 16 тысяч жителей. Улицы пустынны (единственная центральная улица вьется вокруг горы, на этой улице сосредоточено все движение и магазины). Но несмотря на то что город невелик, его красота, святость и тайна привлекают сотни тысяч туристов, и они пытаются проникнуться загадочным духом Цфата.

История, прошлое и настоящее Цфата -

http://piratyy.h14.ru/a/zfat/zfat.html

Исполнятся поставленные сроки -
Мы отлетим беспечною гурьбой
Туда, где счастья трудного уроки
Окажутся младенческой игрой.

Мы пролетим сквозь бездны и созвездья
В обещанный божественный приют
Принять за все достойное возмездье -
За нашу горечь, мужество и блуд.

Но знаю я: не хватит сил у сердца,
Уже не помнящего ни о чем,
Понять, что будет и без нас вертеться
Земной - убогий - драгоценный ком.
Там, в холодке сладчайшего эфира,
Следя за глыбой, тонущей вдали,
Мы обожжемся памятью о сиром,
Тяжеловесном счастий земли.
Мы вдруг поймем: сияющего неба,
Пустыни серебристо-голубой
Дороже нам кусок земного хлеба
И пыль земли, невзрачной и рябой.

И благородство гордого пейзажа -
Пространств и звезд, горящих как заря,
Нам не заменит яблони, ни - даже! -
Кривого городского фонаря.

И мы попросим набожно и страстно
О древней сладостной животной мгле,
О новой жизни, бедной и прекрасной,
На милой, на мучительной земле.

Мне думается: позови нас Боже
За семь небес, в простор блаженный свой,
Мы даже там - прости - вздохнем, быть может,
По той тщете, что мы зовем землей.

Довид Кнут

Из сборника "Вторая книга стихов" 1928

Ровесник прошлого века, поэт Довид Кнут, родился в Бессарабии. В 20 лет лет он сменил место жительства и оказался в Париже, где в предвоенные годы был довольно известен в творческих эмигрантских кругах. Там-же в Париже в 1925-1938 годах были изданы его немногочисленные  поэтические сборники. В 1939 году Кнут написал свои последние стихи и после этого, вплоть до своей смерти в 1955 году, он больше не напишет ни одной стихотворной строки - пережитая трагедия Холокоста навсегда лишит его поэтического вдохновения. С первых дней падения Франции (1940 год), вместе со своей женой Ариадной Фиксман (Скрябиной) был в Сопротивлении, активно участвовал в создании вооружённых формирований Еврейской боевой организации. О деятельности руководимой им подпольной группы Кнут расскажет в своей книге "Contribution a l'histoire de la Resistance Juive en France 1940-1944" (Paris, 1947). В 1942 году по решению Главного штаба, Кнута вместе со старшим сыном Эли переправили в Женеву. Оставшаяся во Франции Ариадна продолжила борьбу и погибла в июле 1944 года в Тулузе в перестрелке с вишистской полицией. В 1944 году Довид Кнут вернулся во Францию и в 1949 году вместе с детьми и своей третьей женой навсегда оставил Европу и переехал в Израиль, где через шесть лет - в феврале 1955 года, умер от злокачественной опухоли головного мозга.

Более подробно о жизни и творчестве Довида Кнута, а так-же повесть Светланы Бломберг "Насущная любовь Довида Кнута" можно почитать здесь

http://dovid-knut.form.co.il/main.html

Источник: