Забыто уже время, когда
Александр
Лукашенко бил бокалы в Кремле, рассчитывая, вероятно,
стать не просто одним из участников нового интеграционного проекта,
но – подумать только! – наследником тогдашнего российского
президента
Бориса Ельцина. Забыто, что
рассчитывали на создание некой новой структуры, призванной стать
зародышем бывшего Советского Союза, но уже на совершенно иных
мотивациях – экономических, политических и, вероятно, связанных с
доминированием Российской Федерации на постсоветском пространстве.
Проект не
вышел. Как не состоялась идея перевоплощения Содружества
независимых государств в некий прообраз нового Советского Союза,
как не состоялись другие интеграционные проекты, которые всегда
имели своей сутью российское доминирование. Даже тогда, когда в
Кремле подписывали соглашение о создании Союзного государства
России и Белоруссии, руководители в самой России не могли понять: в
Белоруссии на такое доминирование никогда не согласятся. И уж тем
более не согласятся на исчезновение Республики Беларусь с
политической карты мира.
Самым важным моментом в существовании Союзного государства России и
Белоруссии стало, пожалуй, не то, что оно так и не возникло, а то,
как в Минске отреагировали на вежливое предложение тогдашнего
российского президента
Владимира Путина, чтобы
Белоруссия просто присоединилась к России областями. Казалось бы,
вполне логично, если не иметь в виду, что речь идет об интеграции
двух государств, которые должны иметь в составе союзного
объединения равноправные, паритетные отношения. Именно это
нежелание считаться с равноправием партнера и приводит к краху
любых интеграционных проектов. Именно это нежелание считаться с
равноправием партнера приводит к тому, что российские ресурсы
просто обмениваются на пышные речи, а когда обмен оказывается
затруднительным, российскому руководству сразу же говорят,
что о нем
думают на самом деле, как это последнее время происходит между
руководителями двух частей Союзного государства.