Сериал «Таинственная страсть» был анонсирован Первым каналом как Событие. Канал постарался, в передаче у Андрея Малахова мелькнули оставшиеся в живых персонажи, диалог Евгения Евтушенко с Соломоном Волковым вытеснил из эфира популярного Ивана Урганта. Рамка богатая, подают с пафосом.

В продюсерах сериала — Константин Эрнст и Денис Евстигнеев, сын Евгения Евстигнеева и Галины Волчек, родившийся чуть позже событий, описанных в позднем и как бы автобиографическом романе Василия Аксенова, но все же косвенно как бы гарантирующий своим присутствием некий уровень подлинности, аутентичности. В ролях шестидесятников — артисты, целое созвездие, лучшие в своем поколении, с портретным гримом, в натуральных декорациях, на деревянных лежаках на фоне реального Карадага…

Ну и, конечно, старые песни о главном: ночной троллейбус с виноградной косточкой.

Смысл обращения к истории — в том, чтобы прибавить к прошлому новое знание или хотя бы новую интонацию.

Впрочем, оказалось, что роман Аксенова стал лишь исходной точкой. Сценарий сочинен Еленой Райской, считающейся крепким профи: ее перу принадлежат четыре десятка сюжетов, самый известный из которых — «Однажды в Ростове», любовная мелодрама на фоне восстания в Новочеркасске.

Интерес к сериалу, усиленно отпиаренному каналом, явно очень велик. Что думают его многочисленные молчащие зрители, мы не знаем, зато та их часть, что имеет доступ к публичному пространству, ужасно расстроена. Вместо ностальгических воспоминаний о 60-х зрителю предложили буквально симулякры — пластиковые подобия любимых поэтов, до буквальности внешне похожие копии, манекены, которые при этом ведут себя как все сериальные персонажи: закатывают глаза, обозначают чувства и — что смешнее всего — запойно пишут и читают стихи, с пафосом черкая пером о бумагу: о мой застенчивый герой… О! О!

© Первый канал

Совершенно очевидно, что просвещенные зрители правы в своем негодовании, они иначе воспринимают ту эпоху. Но, с другой стороны, странно волноваться: ведь персонажи сериала столь же похожи на свои прототипы, как и все остальные российские сериальные герои. Они так же далеки от реальных Аксенова, Вознесенского, Евтушенко и Ахмадулиной, как сериальные менты далеки от реальных полицейских, а доктора из фильмов про больницу не похожи на реальных врачей.

Дело, конечно, не в буквальных совпадениях. Не так много осталось тех, кто помнит, что в реальном Доме литераторов в ресторане никогда не танцевали, а настоящие обстоятельства жизни упомянутых персонажей очень отдаленно напоминают те, что нам показали по телевизору. Хуже, что сериал в принципе не создает никакой атмосферы, он вне стиля времени, вне ауры искусства. Однако, извините, это легко прощают телемылу, рассчитанному на повседневное потребление. Да, нет вкуса, запаха и обаяния, но обычно обходимся же. Зато есть трюк: вот смотрите, узнаёте — Окуджава? Не узнаёте? Ну и не надо, мы его в общих чертах обозначили. Есть и знак Высоцкого, и даже манекены Пастернака и Эрнста Неизвестного — этот последний не очень знаком публике, поэтому в кадре лепит скульптуры, чтобы не перепутали. В целом-то всё как надо: вот герои слушают «Голос Америки», вот обсуждают события в Новочеркасске, вот хоронят Пастернака, а вот и Хрущев запретительно машет указательным пальцем. Казалось бы, чего же больше, чем вы недовольны?

© Первый канал

На самом деле мне кажется, что люди, которые предъявляют претензии этому сериалу, просто давно не смотрели другую поточную телепродукцию, то есть для них современная российская адаптация к массовому вкусу кажется невероятно обидной, поскольку есть же святое, есть имена, непригодные к унификации и банализации: Высоцкий и Окуджава, Эфрос и Любимов, Евтушенко и Бродский, Ахмадулина и Лаврова, Ефремов и Аксенов… Ряд можно продолжить. Кумиры 60-х и 70-х, знаковые фигуры нашей короткой интеллектуальной весны, и если уж про них кино снимать, то только «Июльский дождь».

Но нет, получите в стандартной упаковке. Мы так живем, все превращая в банальность, ибо любая оригинальная идея встречается в штыки, отметается уже на входе. Время не рисковать. Не пробовать. Никаких вам сейчас Германик с ее «Школами», не это в тренде. За каждым кадром стоит условная депутат Мизулина или министр Васильева с указкой, точно определяя границы наших возможностей. Дело не в том, что есть цензура. Она, конечно, есть, прижилась и расположилась надолго. Но еще до цензуры срабатывает привычка к банальности.

© Первый канал

Сериал «Таинственная страсть» плох не тем, что искажает исторические факты, а тем, что банален, как стих графомана. Все в нем предсказуемо и вторично: и отношения героев, и их мотивы, и их протест, и их конформизм. Все это просто многократно уже было, обсуждалось: сначала, как водится, горячо и страстно, потом — вяло и привычно, теперь — тухло и надоедливо. Это нельзя поправить на уровне одного сериала. Это уровень современной отечественной массовой культуры, отравленной эстетическим застоем.

Какими бы ни были культурные герои шестидесятых, они были новыми и живыми, за это их и полюбили. Обидно их показывать в формах, отлитых в ранние восьмидесятые, время ушло. Смысл обращения к истории — в том, чтобы прибавить к прошлому новое знание или хотя бы новую интонацию.

Но сериал «Таинственная страсть» уныло пытается повторить старый, но до сих пор навязчиво звучащий в ушах, не забытый, хотя потерявший былой задор и удаль, мотив.

Источник: